Верховный суд

По статистике Суддепа, за смерть россиянина платят в среднем 111 000 руб. – в такую сумму оценивается жизнь человека. Верховный суд пытается изменить этот подход. В одном из последних дел о моральном вреде ВС запретил обосновывать размер компенсации общими фразами. В решении необходимо проанализировать, как изменилась жизнь пострадавшего после трагедии – ухудшилось ли здоровье, разорвались ли семейные связи и так далее.

Сын Надежды Ковальской* Владимир Рожков* погиб из-за несчастного случая на работе. Он был вальщиком леса в ООО “ТНГ-Лесное” в Иркутске и утонул на переправе через реку на транспортёре-тягаче. Была зима и -30 градусов.

В этом оказались виноваты сотрудники фирмы, и мать Рожкова обратилась к предприятию с иском о компенсации морального вреда. Гибель сына женщина оценила в 3 млн руб. Она ссылалась на то, что его смерть причинила ей нравственные страдания, а состояние ее здоровья ухудшилось.

Суд указал, что компания владела транспортным средством, в котором и находился погибший, а он сам фактически не виноват в случившемся. Степень вины, по оценке экспертов, составила 10% и заключалась в том, что он не оценил все риски и не отказался от выполнения работ при плохих погодных условиях и опасности. Ковалевой присудили компенсацию, но меньше в шесть раз – всего 500 000 руб. (дело № 2-1273/2018). Такая сумма, решил суд, учитывает характер нравственных страданий матери и “соответствует требованиям разумности и справедливости”. Решение устояло в апелляции (Дело № 33-4403/2019) – там решили, что в первой инстанции всё оценили верно.

ВС призвал к индивидуальному подходу

Но в коллегии по гражданским спорам Верховного суда под председательством судьи Людмилы Пчелинцевой, где в итоге и оказалось дело (дело № 66-КГ20-4-К8), сделали другие выводы. Основное, на чем сконцентрировалась коллегия – решение в деле о моральном вреде должно быть обоснованным. Именно этого и не хватило актам нижестоящих инстанций, заключили в ВС. Так, в первой инстанции ограничились только ссылкой на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, закреплённые в ГК (ст. 151, 1101). Но ВС указал, что этого недостаточно.

Судам надо было объяснить, почему они решили, что компенсации в 500 000 руб. для заявительницы будет достаточно – они обязаны были исследовать все факты и не ограничиваться формальными условиями применения норм. Выводы должны быть не общими и абстрактными, а убедительными и точными – со ссылкой на законодательство и доказательства по делу, отметила коллегия. В деле Ковалевой, в частности, это “её возраст, семейное положение, наличие у неё ещё детей”, указал ВС. Также следовало оценить, что утрата привела в том числе к разрыву семейной связи между матерью и сыном, значительно ухудшила здоровье матери, подчеркнул ВС. Но ничего этого в судебных актах не было.

В делах о компенсации морального вреда нельзя ограничиваться общими фразами. Надо оценивать конкретные обстоятельства: возраст, семейное положение, наличие детей, состояние здоровья, утрату семейных связей и так далее.

В итоге ВС отправил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Юристы против формализма

Существующий формальный подход к разрешению судами дел о компенсации морального вреда – в части определения сумм – беспокоит юристов. По статистике Суддепа, за смерть россиянина платят в среднем 111 000 руб. – в такую сумму оценивается жизнь человека. Мизерные компенсации зачастую мотивируют сухими цитатами из закона и ссылками на общие принципы, но не приводят мотивов и обоснования конкретной суммы, признает адвокат S&K Вертикаль Ирина Орешкина.

Дела о компенсации морального вреда – особая категория дел, уверена она. В них суд должен подробно изучать не только вину ответчика и причинно-следственную связь между его действиями и наступившими последствиями, но и личность заявителя и то, как изменилась жизнь после гибели близкого человека. Смотреть надо на изменение состояния здоровья, состава семьи, изучать степень привязанности к умершему и прочее. Именно на необходимость учитывать эти особенности и указал ВС. Ни один из нижестоящих судов по собственной инициативе этого не сделал, хотя в делах о компенсации морального вреда, отмечает Орешкина, можно говорить о первоочередности изучения личности заявителя.

Дел о компенсации морального вреда, в которых суд полно и всесторонне исследовал все обстоятельства и взыскал компенсацию в адекватном размере, – единицы. Один из примеров – взыскание 15 млн руб. с Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени Павлова в пользу Ирины Разиной, чей ребенок родился инвалидом и через два года умер из-за врачебной ошибки при приеме родов (дело 2015 года). Это одно из немногих дел этой категории, где суд при определении размера компенсации, учел именно личность заявителя и степень причиненных нравственных и физических страданий – и именно на такие решения должны ориентироваться суды.

“Моральный вред в нашем праве никак нельзя посчитать, все определяется абстрактными критериями, которые не имеют стоимостной оценки”, – говорит Ирина Фаст, адвокат юрфирмы Гражданские компенсации . Дело стало очередным поводом указать на необходимость подробно обосновывать размер выплаты. Но проблема в том, что понимание размера компенсации – в любом случае субъективное, и каждый судья может оценить чужие страдания и переживания абсолютно по-разному, отмечает Фаст: “И сам ВС во всех своих судебных актах не высказывает позиции – сколько же справедливо взыскать моральный вред, и нижестоящие суды продолжают устоявшуюся практику мизерных компенсаций.”

Нужен единый ориентир и алгоритм. Многие юрисдикции пришли к этому уже много лет назад – есть таблицы, цифры и суд может на них опираться, оставляя себе простор для судейского усмотрения. Мы в составе специальной Комиссии Ассоциации юристов России разработали такую Методику, сейчас она проходит обсуждения в Совете Федерации, и в ней есть механизм расчета. Пока не будет конкретных цифровых ориентиров от Верховного суда либо методики, ничего не изменится.

Ирина Фаст, адвокат АК “Гражданские компенсации”

Ирина Кондратьева, Право.Ру